Найти
Россия
Москва
Санкт-Петербург
Выбрать город
×
Выбор города или региона
Skip to the Main
Меню
Закрыть
Категории
Транспорт
Автомобили
Запчасти и аксессуары
Водный транспорт
Мотоциклы и мототехника
Грузовики и спецтехника
Для дома и дачи
Ремонт и строительство
Мебель и интерьер
Бытовая техника
Продукты питания
Посуда и товары для кухни
Растения
Недвижимость
Комнаты
Квартиры
Дома, дачи, коттеджи
Земельные участки
Коммерческая недвижимость
Гаражи и машиноместа
Недвижимость за рубежом
Личные вещи
Одежда, обувь, аксессуары
Часы и украшения
Детская одежда и обувь
Товары для детей и игрушки
Красота и здоровье
Бытовая электроника
Настольные компьютеры
Аудио и видео
Телефоны
Планшеты и электронные книги
Игры, приставки и программы
Ноутбуки
Оргтехника и расходники
Товары для компьютера
Фототехника
Хобби и отдых
Билеты и путешествия
Велосипеды
Коллекционирование
Музыкальные инструменты
Спорт и отдых
Книги и журналы
Охота и рыбалка
Для бизнеса
Оборудование для бизнеса
Готовый бизнес
Животные
Собаки
Кошки
Птицы
Аквариум
Другие животные
Товары для животных
Работа
Вакансии (поиск сотрудников)
Резюме (поиск работы)
Услуги
Предложения услуг
Запросы на услуги
Транспорт
Для дома и дачи
Недвижимость
Личные вещи
Бытовая электроника
Хобби и отдых
Для бизнеса
Работа
Услуги
Toggle the
More
links
Меню
Главная
Новосибирск
Книги и журналы
Кровать в виде машины в Новосибирске
Объявления по запросу «кровать в виде машины»
Категории
Книги и журналы
650 ₽
RUB
Ночевала тучка золотая. Анатолий Приставкин
Новосибирск
Подробнее
Найти похожее
2 месяца назад на
avito.ru
Дeйcтвиe прoисходит в 1944 году, через cчитанныe меcяцы пocле депopтaции чeчeнцeв и ингушeй. Бpатья-близнецы Колька и Сaшкa Kузьмины («Kузьмёныши»), pocшиe в детcком дoме подмоcковногo Toмилина, pешaют приcoединитьcя к трудoвой кoлонии, oтправлeннoй на засeлeние освoбoдившихcя пocле депopтaции кавкaзских земель. Прибыв в Чечню, колония обустраивается в свободном здании, пытается начать трудовую, хозяйственную и учебную жизнь. Местное население даёт понять, что их держат в страхе неведомые и вездесущие «чеченцы». Колония дважды подвергается нападению: один раз был поджог и нападение на воспитательницу (неудачное), другой — взрыв машины и обстрел. Кузьмёныши видят красноармейцев, которые презрительно говорят о чеченцах, называя их «фашистскими прихвостнями» и «мягко с ними ещё товарищ Сталин поступил». Ребята обдумывают план побега, несколько раз уходят из колонии. Вернувшись после более чем недельной жизни у Регины Петровны, находят колонию полностью сожжённой, разграбленной, без единого жителя. Повернув обратно, колонисты подвергаются нападению всадников-чеченцев; братья разбегаются, Колька прячется в кукурузном поле. Утром он приходит в станицу и находит повешенный на забор труп Сашки. Колька идёт на станцию и кладёт труп брата в собачий ящик уходящего поезда; потом возвращается в бывшую колонию, ложится на пол и впадает в забытье. Его поднимает чеченский мальчик Алхазур, который даёт ему еды и рассказывает о депортации отцов и дедов, разрушении их могил. Из окна мальчики видят, как красноармейцы мостят дорогу могильными плитами. Мальчики идут по полю, где на них нападает чеченский всадник; Алхазур отговаривает его убивать Кольку. После этого мальчики называются братьями и проводят обряд «смешения крови», порезав руки и приложив одну к другой. Их ловят и отправляют в детприёмник, где живут дети разных национальностей: крымские татары, ногайцы, немцы, евреи, армяне, казахи… Военные, наведывающиеся в детприёмник, неодобрительно смотрят на воспитанников некоторых национальностей. Колька и Алхазур называются братьями, твердят, что они «Кузьмёныши». В итоге их вместе с остальными воспитанниками сажают на поезд, отбывающий из Чечни… Посвящаю эту повесть всем ее друзьям, кто принял как свое личное это беспризорное дитя литературы и не дал ее автору впасть в отчаяние. 1 Это слово возникло само по себе, как рождается в поле ветер. Возникло, прошелестело, пронеслось по ближним и дальним закоулкам детдома: «Кавказ! Кавказ!» Что за Кавказ? Откуда он взялся? Право, никто не мог бы толком объяснить. Да и что за странная фантазия в грязненьком Подмосковье говорить о каком-то Кавказе, о котором лишь по школьным чтениям вслух (учебников-то не было!) известно детдомовской шантрапе, что он существует, верней, существовал в какие-то отдаленные непонятные времена, когда палил во врагов чернобородый, взбалмошный горец Хаджи Мурат, когда предводитель мюридов имам Шамиль оборонялся в осажденной крепости, а русские солдаты Жилин и Костылин томились в глубокой яме. Был еще Печорин, из лишних людей, тоже ездил по Кавказу. Да вот еще папиросы! Один из Кузьменышей их углядел у раненого подполковника из санитарного поезда, застрявшего на станции в Томилине. На фоне изломанных белоснежных гор скачет, скачет в черной бурке всадник на диком коне. Да нет, не скачет, а летит по воздуху. А под ним неровным, угловатым шрифтом название: «КАЗБЕК». Усатый подполковник с перевязанной головой, молодой красавец, поглядывал на прехорошенькую медсестричку, выскочившую посмотреть станцию, и постукивал многозначительно ногтем по картонной крышечке папирос, не заметив, что рядом, открыв от изумления рот и затаив дыхание, воззрился на драгоценную коробочку маленький оборвыш Колька. Искал корочку хлебную, от раненых, чтобы подобрать, а увидел: «КАЗБЕК»! Ну, а при чем тут Кавказ? Слух о нем? Вовсе ни при чем. И непонятно, как родилось это остроконечное, сверкнувшее блестящей ледяной гранью словцо там, где ему невозможно родиться: среди детдомовских будней, холодных, без дровинки, вечно голодных. Вся напряженная жизнь ребят складывалась вокруг мерзлой картофелинки, картофельных очистков и, как верха желания и мечты, — корочки хлеба, чтобы просуществовать, чтобы выжить один только лишний военный день. Самой заветной, да и несбыточной мечтой любого из них было хоть раз проникнуть в святая святых детдома: в ХЛЕБОРЕЗКУ, — вот так и выделим шрифтом, ибо это стояло перед глазами детей выше и недосягаемей, чем какой-то там КАЗБЕК! А назначали туда, как Господь Бог назначал бы, скажем, в рай! Самых избранных, самых удачливых, а можно определить и так: счастливейших на земле! В их число Кузьменыши не входили. И не было в мыслях, что доведется войти. Это был удел блатяг, тех из них, кто, сбежав от милиции, царствовал в этот период в детдоме, а то и во всем поселке. Проникнуть в хлеборезку, но не как те, избранные, — хозяевами, а мышкой, на секундочку, мгновеньице, вот о чем мечталось! Глазком, чтобы наяву поглядеть на все превеликое богатство мира, в виде нагроможденных на столе корявых буханок. И — вдохнуть, не грудью, животом вдохнуть опьяняющий, дурманящий хлебный запах… И все. Все! Ни о каких там крошечках, которые не могут не оставаться после сваленных, после хрупко трущихся шершавыми боками бухариков, не мечталось. Пусть их соберут, пусть насладятся избранные! Это по праву принадлежит им! Но как ни притирайся к обитым железом дверям хлеборезки, это не могло заменить той фантасмагорической картины, которая возникала в головах братьев Кузьминых, — запах через железо не проникал. Проскочить же законным путем за эту дверь им и вовсе не светило. Это было из области отвлеченной фантастики, братья же были реалисты. Хотя конкретная мечта им не была чужда. И вот до чего эта мечта зимой сорок четвертого года довела Кольку и Сашку: проникнуть в хлеборезку, в царство хлеба любым путем… Любым. В эти, особенно тоскливые, месяцы, когда мерзлой картофелины добыть невозможно, не то что крошки хлеба, ходить мимо домика, мимо железных дверей не было сил. Ходить и знать, почти картинно представлять, как там, за серыми стенами, за грязненьким, но тоже зарешеченным окном ворожат избранные, с ножом и весами. И кромсают, и режут, и мнут отвалистый сыроватый хлебушек, ссыпая теплые солоноватые крошки горстью в рот, а жирные отломки приберегая пахану. Слюна накипала во рту. Схватывало живот. В голове мутнело. Хотелось завыть, закричать и бить, бить в ту железную дверь, чтобы отперли, открыли, чтобы поняли, наконец: мы ведь тоже хотим! Пусть потом в карцер, куда угодно… Накажут, изобьют, убьют… Но пусть сперва покажут, хоть от дверей, как он, хлеб, грудой, горой, Казбеком возвышается на искромсанном ножами столе… Как он пахнет! Вот тогда и жить снова станет возможным. Тогда вера будет. Раз хлебушко горой лежит, значит, мир существует… И можно терпеть, и молчать, и жить дальше. От маленькой же паечки, даже с добавком, приколотым к ней щепкой, голод не убывал. Он становился сильней. Однажды глупая учительница стала читать вслух отрывок из Толстого, а там стареющий Кутузов во время войны ест цыпленка, с неохотой ест, чуть ли не с отвращением разжевывая жесткое крылышко… Ребятам такая сцена показалась уж очень фантастической! Напридумывают тоже! Крылышко не пошло! Да они бы тотчас за косточку обглоданную от того крылышка побежали бегом куда угодно! После такого громкого чтения вслух еще больше животы скрутило, и они навсегда потеряли веру в писателей; если у них цыпленка не жрут, значит, писатели сами зажрались!
Похожие поисковые фразы
кровать для мальчика в виде машины
детская кровать в виде машины
